КРАСНЫЕ ТУФЕЛЬКИ. Китайская проза XXI века

ᓴ ᙺ ✊ • 㑶 䵟 76 Цель возвращения была прежней — убийство. К тому же, понятно, стрелять нужно было без промаха. Свою задачу он выполнил без суч- ка и без задоринки. Его обнаружили, но он быстро оторвался от пре- следователей. Он долго бежал и уже в пригороде наконец остановился передо- хнуть. Хватая большими глотками воздух и оглядываясь по сторонам, он обнаружил позади большой двор и много маленьких детей за сталь- ной оградой. Самых разных возрастов, одежонка истрепанная, лица чумазые. Пройдя вдоль ограды, увидел табличку: «Детский дом». Хотя уже догадался, здесь он себя посторонним не чувствовал. Он вспомнил детские годы. На Новый год ему, как и всем осталь- ным, выпадала редкая возможность надеть все новое, чтобы встречать посетителей. Чтобы кто-то пожелал раскошелиться, нужно было все время улыбаться, беспрестанно кланяться, без конца говорить «спа- сибо», чтобы вызвать сочувствие и понравиться. Он помнил, как тог- да притворялся, чтобы его пожалели, и бывало, получал шоколадку. Но страдал от стыда. Когда ты еще совсем маленький, и приходится вымучивать улыбку, стыд окутывает, как густое облако дыма. Кажет- ся, что ты — запертый в клетке зверек и жертвователи приходят по- глазеть на тебя. Он неспешно окинул взглядом ограду детского дома: вот она, железная клетка, и в ней заперты дети. Но им, похоже, это безразлично, вероятно, они вполне довольны съеденной сегодня кон- фетой. Как это печально! В тринадцать лет он однажды вечером пере- брался через невысокую стену и очутился в окружающем детский дом мире. Сколько радости он испытал тогда — вот она, долгожданная свобода! Казалось, наконец-то он уже человек, а не зверек, которым кто-то командует. Возможно, из-за детского страха перед теми, кто командует тобой и держит тебя под контролем, он испытывал к ним величайший ин- терес. А когда сам стал распоряжаться жизнью других, испытал не- бывалое удовлетворение. Детский дом, в котором он оказался спустя двадцать лет, совсем не походил на тот, где он провел детские годы, но у них была одна общая черта, словно за эти годы ничего не изменилось. На лицах детей во дворе написан какой-то особенный страх. Они и двигались очень осторожно, и разговаривали негромко, и конфету крепко дер- жали в ладошке или совали поглубже в карман, чтобы продлить удо- вольствие. У всех одинаковое застывшее выражение, лишенные блеска глаза, изредка слышится невыносимый, не звонкий, а какой-то кар- кающий смех. От всего этого стало тошно, и он собрался уходить. И тут увидел ее. Узнал он ее не сразу, все же шесть лет не видел, а дети растут