КРАСНЫЕ ТУФЕЛЬКИ. Китайская проза XXI века

343 С ю й Ц з э ч э н ь • С Е З ОН Д ОЖ Д Е Й Мое сердце трепыхнулось, я опрометью бросился к арке Гаомянь и начал стучать в ее дверь. Женщина вышла, держась за поясницу. Полусонная, она выгляде- ла совершенно измученной. Когда она посмотрела на меня, я сказал: — На пристани торгуют рыбой, они хотят, чтобы ты тоже купила. — Я не люблю рыбу, — улыбнулась она. Мне показалось, что улыбнулась она просто из вежливости. На лице ее лежала печаль. Разговор со мной не развлек ее, и, несмотря на улыб- ку, она оставалась равнодушной и вялой. На ее лице словно отпечатал- ся весь этот дождливый сезон. — Это все? — все еще улыбаясь, она поспешила закрыть дверь. Я развернулся и побежал прочь, по лужам снова зашелестел дождь. Капли, попав на лицо, словно ошпарили меня. Услышав, как хлопнула дверь, я остановился и со всей дури вмазал левой рукой в стену, по- крытую мхом. На бегу я чувствовал, как немеют ушибленные пальцы, то была пронзительная, долгая, обжигающая боль. Добежав до конца улицы, где уже не было ни стен, ни мха, я заметил, что на грязных пальцах выступила кровь. Мне стало еще больнее. Я побежал к берегу и опустил руку в воду, отчего мне показалось, что ее прижгли раска- ленным железом. Кровь проникла в воду и, перемешавшись с дождем, бесследно растворилась. Когда наконец пальцы перестали кровить, я вынул руку из воды. Кроме ссадины и бледности от держания в воде, левая рука в общем-то ничем не отличалась от здоровой. Теперь мой путь в школу и обратно шел по другой дороге. Мне не хотелось проходить мимо бакалейной и рисовой лавок. И ни в какие магазинчики, что находились южнее бакалеи, я уже не заходил. Иногда в памяти всплывал тот нежный профиль в лучах заходящего солнца, но это были лишь пустые фантазии. В конце концов, что уж там та- кого особенного в раздумьях о половине лица? На выходных я остался дома, решил разобрать и проверить на- стенные часы. Мне казалось, что они идут слишком медленно и на- верняка отстают. За окном шел дождь, как начался вчера во время ужина, так до сих пор и лил, не прекращаясь ни на минуту. Оказалось, что одна нормальная минута в исполнении часов марки «Летящий скакун» пролетала уже за пятьдесят ударов. Ну я же говорил, что они идут слишком медленно! Отец ушел на прием к больному, его не было уже с полчаса. В это время вернулась мать, навещавшая друзей, что жили на улице Сидацзе. — К кому пошел твой папаша? — Не знаю. — В какую сторону направился? — Да я не видел.