КРАСНЫЕ ТУФЕЛЬКИ. Китайская проза XXI века

ワ ᅝ • 㚵 ϡ ᔦ 296 Он еще плотнее сомкнул глаза. И перед внутренним взором появил- ся совхоз, в котором он работал в конце шестидесятых. В тот день ему поручили пасти коров, но когда он вставал, случайно надел два левых ботинка. И с самого утра и до позднего вечера он боялся сказать надсмотрщикам, что хочет вернуться домой переобуться, так как это опять было бы расценено как доказательство его нерадивости. Они решили бы, что это он специально неправильно обулся, чтобы отлы- нивать от работы. Он знал, с каким удовольствием они наблюдают, как он бежит, ковыляя, раскачиваясь из стороны в сторону. Такой взгляд был у сиделки, подглядывающий, как старый сосед тайком ест собачий корм. Он привалился к боку безмятежно стоявшей рыжей коровы и спрятал уже сильно распухшую правую ногу за левую. Он сделал вид, что не замечает, как окружающие с наслаждением за ним наблюдают, и с выражением процитировал про себя: «Вечерняя заря прекрасна»*. Так он притворялся уже целых сто лет. Он услышал звук своего голоса: — Прошу тебя, забери меня. Он прекрасно понимал, что от этого не будет проку. Перед ним был блестящий как зеркало пол — может, это и есть вотчина Духа смерти? А его работа — вытирать. Тогда все его желания, «не хочу умирать» да «не хочу жить», — старые, грязные тряпки на швабре. Он еще раз повторил свою просьбу, а может, приказ, хотя нет, моль- бу, ведь перед ним был все-таки дух. Впрочем, какое это имеет зна- чение? По оконному стеклу еле слышно барабанили капли, на улице шел дождь. Ему предстояло еще увидеть пятое поколение семьи. Перевод Т. И. Корнильевой *Строка из стихотворения Ли Шанъиня (813—858) «Лэююань»: День кончился, печаль в душе моей,/На Гуюань я еду меж ветвей…/Вечерняя заря прекрасна,/Но сумрак все становится черней (перевод А. Ахматовой).