В. П. Васильев. Очерк истории китайской литературы

178 V. Семейное начало как основа конфуцианской нравственности... тэн —золотой ларчик, в который Чжоу-гун кладет свои молитвы по случаю болезни брата своего У-вана о том, что он готов вместо него идти на небо. Когда Чжоу-гун по подозрению удалился от двора, то настала засуха, буря вырвала деревья, приклонила хлеб. Чэн-ван, открыв ларчик и найдя молит- вы, понял, что бедствия ниспосланы небом за подозрения против Чжоу- гуна. Этот рассказ напоминает те же легенды, ходящие на Западе. Но кроме глав о Яо и Шуне, прочие статьи также только quasi- историческая: некоторые факты, очевидно, составлялись даже по соображе- нию с обстоятельствами, случившимися при ханьской династии, и это очень хорошо выясняет цели составителей. Конфуцианцам особенно не по нутру пришлось сообщение с Западом: оно подрывало их значение и тe знания, которыми они гордились 1 . Итак, мы полагаем, что «Шу-цзин» есть такой же сборник или компи- ляция времен ханьских или незадолго им предшествовавших, как и «Ли- цзи», как и самые «Ши-цзин» и «Лунь-юй». Мы далеки однако ж от того, чтобы не видеть глубокого различия между этими книгами. Тогда как «Ши-цзин» высказывал нравственные правила, проникшие и в толкова- ния на «Чунь-цю», и служил им подкреплением, «Лунь-юй» отражает борьбу этих начал с простым обучением, «Ли-цзи» представляет смесь разнообразных сюжетов и взглядов. «Шу-цзин» один только преследует одну и ту же цель — выставить на вид конфуцианские воззрения и желания при создании государственного строя. Тут одна статья не подрывает другой, каждая есть отражение коренной идеи в применении к представившемуся вопросу. Потому-то эта книга и называется «Шан-шу», книгой по преиму- ществу. Хотя, как мы сказали, в принципах «Шу-цзина» и высказывается стремление к ограничению императорской власти, но это стремление так замаскировано, что никогда не подавало повода к сопротивлению со сто- роны какого бы то ни было правительства в последние 2000 лет (а ведь не все же государи были приверженцы Конфуция). Поэтому странным кажется утверждение конфуцианцев, что Цинь Шихуанди подверг эти кни- ги преследованию, тогда как уцелел Мэн-цзы. При этом взять сочинение циньского главного министра Люй Бувэя, под названием тоже «Чунь-цю», то мы найдем, что если в нем нет ничего исторического, зато оно вовсе не расходится с конфуцианскими мнениями, так что мы должны похвалить «Шу-цзин» за его чинность и благовоспитанность, и вместе с тем прийти 1 Это продолжается доныне. И ныне, несмотря на явное превосходство Европы, китайские ученые только о том и думают, как бы не проникло в их страну европейское образование.