В. П. Васильев. Очерк истории китайской литературы

16 II. Язык и письмо китайцев цюй , а нанкинец — гинь-бу-кюй (не войдет); пекинец — жу-дань-цзы (про- стыня), шаньдунец — юдань-цзы (для уха пекинца — клеенка). В таких случаях для недогадливого или непривыкшего, разумеется, приходится или разговаривать через переводчика, или совсем отказаться от разговора, если оба не знают письменного языка. Понятно в этом случае объединитель- ное значение письменного языка для всего Китая. И напрасно обвиняют китайцев в глупости, которая будто бы препятствует им принять алфавит. С последним они познакомились по крайней мере не позже IV века нашей эры, следовательно, могли бы оценить его достоинства. Но как мог бы пись- менный язык сделаться тогда общим для всех? Различие письменного языка от разговорного заключается в том, что в письменном один, слышимый даже для самого тонкого китайского слуха (о европейцах уже и говорить нечего) в чтении моносиллаб, состоящий или из одной гласной (э, у, ю, я, и проч.) или из гласной, предшествуемой какой- нибудь согласной (ба, бу, бе), или сопутствуемой ею (бан, бэн), или одной только согласной н, нь (бэнь, бань), почти всегда (за исключением передачи некоторых иностранных складов в их словах) имеет такое значение, какое доступно уже не слуху, а только глазу своим начертанием. Известно, напри- мер, что китайских иероглифов, читаемых ныне все одним моносиллабом и, насчитывается более сотни. Каждый из них имеет особенное не только одно, но во фразах разнообразное даже значение; возможно ли, чтобы китаец, сказав китайцу на словах и, предполагал, что тот поймет, что он хочет сказать нет. В разговорном языке, значения, заключающиеся в иеро- глифах, читаемых и, вовсе не употребляют. Но если произносить его под различными ударениями (следовательно, это совершенно различные слова, смешиваемые только нашим алфавитом и непривычным ухом), то требуют пополнения или впереди или позади другого моносиллаба, и таким обра- зом получаются слова: и га один, и-шань платье, и-сы мысль, цзао-и рано, ли-и обряд, со-и вот почему и т. д.). Но так как в письме каждый из этих и имеет особое начертание, то смо- трящий в книгу поймет это значение его и в том случае, когда нет ни пред- шествующих, ни последующих моносиллабов или иероглифов, когда пишу- щий оставит один склад. Поясним это другими случаями. Когда в разговоре называют какое-нибудь растение, камень, птицу, и т. п., то обыкновенно оно состоит из двух слов — самого названия (обыкновенно прилагательного), и прибавления слов: дерево, растение, птица и проч. Но пишущий доволь- ствуется написанием только того звука или моносиллаба, который отно- сится к значению; чтобы не писать дерева, камня, животного отдельно, он приставляет знаки этих слов к самому значению: таким образом получается