ПОГРАНИЧНЫЙ ГОРОДОК. Китайская проза XX века

— 103 — lj儐ᘟNJ Наваждение любви Очнувшись, я ощутил замешательство: оказалось, я лежу на мокрой земле. Сначала я даже не мог ничего вспомнить, словно в этом сне пере- плелись два или три года жизни, но потихоньку пришел в себя. Осенний пейзаж. Немного холодно… Я безотчетно двигался от одного фонаря до другого, а фонари разделяло расстояние в добрый десяток метров, при этом не понимал, какой сейчас час — то ли полночь, то ли ближе к рас- свету. Одним словом, в тот момент я вообще ни на что не реагировал, помню только, что, когда добрел до стоянки такси, уже рассвело. Я сел в машину, все еще ничего не понимая, а добравшись до дома, ни словом не обмолвился. Правда я все же осознал, что болен, причем серьезно, и лег в больницу. Меня тут же пришли проведать все родственники, кото- рые до сих пор наблюдали за происходящим со стороны. О том, что было во время болезни, я сам не смогу рассказать, так как первые пять недель пребывал в невменяемом состоянии, днями на- пролет бредил и, возможно, в бреду выдал свою сердечную тайну. Впо- следствии, когда посетители расспрашивали меня, как дела, я упрямо молчал, однако среди друзей и родни прошел слух, что моя болезнь — следствие несчастной любви. Только через три месяца я начал потихоньку вставать с постели, есть и пить. Я тут же подумал о девушке, захотел выписаться и узнать, где она, поэтому притворился, что мне стало лучше, и стал вставать с поддерж- кой, однако не мог сделать и полшага и плакал из-за собственной сла- бости. Никто не знал, что творилось у меня в душе, а врач сначала убеждал меня, что я скоро поправлюсь, но потом сказал, что я смогу выписаться из больницы минимум через восемь месяцев. Моя душа умерла, и я спокойно позволил времени течь мимо. Так прошел месяц. Мне уже разрешили общаться с посетителями по два с половиной часа в день. Стояло солнечное утро, мне впервые по- зволили съесть что-то вкусное. Я с довольным видом грелся на солныш- ке, сидя в плетеном кресле, и тут вошла медсестра и принесла букет свежих цветов и коробку засахаренных фруктов. Вообще-то мне каждый день кто-то приносил цветы, однако медсе- стра никогда не говорила, кто их принес, а я большую часть дня дремал, поэтому особо не обращал внимания, считая, что так домашние пока- зывают, что любят и помнят меня, а конкретного отправителя лучше уж узнаю, когда совсем поправлюсь. Однако в этот раз у медсестры было настроение поговорить, поэтому она сообщила: — Господин Сюй, тот юноша, что каждый день присылает вам цве- ты, сегодня еще и коробочку засахаренных фруктов передал. — А откуда он узнал, что мне уже разрешили есть фрукты? — Так он все время меня расспрашивает, с того самого дня, как вы в больницу попали. Каждый день приходит узнать о вашем само-