Институт Конфуция № 6 (51) 2018

Институт Конфуция ȞȡȟȟȘȜ ȘȖȠȎȗȟȘȜȓ ȖȕȒȎțȖȓ l нȜȭȏȞȪ _ ǰȩȝȡȟȘ _ Ɋ ЛȖȠȓȞȎȠȡȞțȩȗ ȡȑȜЛȜȘ не напрямик, а с хитрецой, — но это даже забавно, добавляет красок повседневности. Само собой разумеется, тут все еще по-де- ревенски грубо, но главные недостатки уже устранены, спасибо влиянию культуры. Да и внешний лоск здесь поставлен на прак- тическую основу. Стены домов в лунтане, щедро залитые лунным светом, испещрены иероглифами «ван», «ци», «яо», розовые цветки олеандров, опадая на землю, скла- дываются в имя Ван Цияо, свет фонарей, витающий за тюлевой занавеской, рисует в воздухе имя Ван Цияо, время от времени доносится шанхайская речь с характерным мягким сучжоуским выговором, и снова звучит имя Ван Цияо. Колотушка продавца сладкой каши с цветочками гуйхуа 1 как будто отсчитывает в ночи стражи 2 , чтобы Ван Цияо могли спокойно спать, а «обра- зованный юноша» — пансионер с третьего этажа—сочиняет новые стихи, тоже для Ван Цияо. Роса, напитавшая листья утуна, — это слезы все тех же ВанЦияо, а когда служанка 1 Гуйхуа (цветы коричного дерева, цветы османтуса) в Китае ценятся не только за их чудесный сладкий аромат, но и за кули- нарные свойства: из них готовят сладости, варенье, а также сладкую кашу на основе риса. 2 Традиционно время суток в Китае обозначалось «стра- жами» – первая стража наступала в 11 вечера, а затем каждые два часа караульные делали перекличку. тихонько возвращается домой с тайного свидания, Ван Цияо уже давно спят и видят третий сон. Только благодаря Ван Цияо у лунтанов появляется свой шарм, он так и брызжет из зазоров обыденности, прони- кает в мельчайшие трещины как будто слу- чайно, подобно желтым цветочкам вьюнка, которые вдруг распускаются прямо в стене, между кирпичами. Но при этом очарова- ниюлунтанов, кажется, под силу растворить и рассеять все что угодно, оно как растение, как зеленыймох, питающийся, казалось бы, лишь ветром и дождевой водой, а вся стена сплошь в зеленом ковре, достаточно малой искры, чтобы разгорелся пожар. Но за их стойкостью и волей к жизни скрывается неизбывное страдание. В шанхайских лун- танах шарм и очарование идут рука об руку с болью, и имя этой боли опять же — Ван Цияо. Иной раз в лунтане увидишь стену, целиком оплетенную диким виноградом, от этих плетей веет ощущением неотвратимо надвигающейся старости, и это ощущение переживет все остальные. История жизни этого винограда — история бесконечного страдания, его листья испещрены пись- менами времени, измучены светом луны и солнца, они уже еле дышат. Вот она, Ван Цияо, обреченная на вечную боль.